«ЭКИЯТ» ВЗМЫВАЕТ ВВЫСЬ НА КРЫЛЬЯХ, СБЕРЕЖЁННЫХ ШУРАЛЕ
⠀
Идея переформатировать «Шурале» изначально возникла у Рустема Абязова.
– Этим я отдал Фариду Яруллину все долги, какие перед ним были у меня как у его фаната, – улыбается главный дирижёр и художественный руководитель оркестра La Primavera. – Я обратил внимание, что не существует сюиты из балета «Шурале». Мне хотелось, чтобы эта музыка жила отдельно, на симфонической сцене. Но если музыканты будут просто играть музыку Яруллина, это будет красиво, но не увлекательно. Хотелось, чтобы это действо получило новую огранку. И тогда возникла идея обратиться к Ильгизу Зайниеву, который на тот момент только стал главным режиссёром театра кукол «Экият». Я поинтересовался, нет ли желания попробовать на эту музыку что-то поставить…
⠀
– В древние времена люди верили в невидимых существ, пэри и джиннов, – раскрывает свой замысел режиссёр и либретист новой фантазии о Шурале Ильгиз Зайниев. – Каждое из них занимало своё место в мире и было для чего-то нужно. В том числе и Шурале. Наши предки считали, что он охраняет, защищает лес. А что защищает Шурале сейчас?
⠀
– В древние времена люди верили в невидимых существ, пэри и джиннов, – раскрывает свой замысел режиссёр и либретист новой фантазии о Шурале Ильгиз Зайниев. – Каждое из них занимало своё место в мире и было для чего-то нужно. В том числе и Шурале. Наши предки считали, что он охраняет, защищает лес. А что защищает Шурале сейчас?
⠀
Трансформация восприятия Шурале в национальной культуре ещё не становилась предметом отдельного исследования. Но спектакль «SHURALE: Новая фантазия» мотивирует нас задуматься и об этом.
Изначально в язычестве – это одноглазое, однорукое и невероятно смешливое существо, обитавшее в лесах. Со временем оно было забыто, и слово «шурале» стало обозначать лешего, оборотня. Затем – духа смерти и засухи, щекочущего скот и людей до смерти. Но и эта интерпретация лесного духа оказалась не окончательной. В поэму Габдуллы Тукая Шурале пришёл уже незадачливым наивным простаком, которого легко обмануть. В балете Фарида Яруллина Шурале уже некая антропоморфная тёмная сила, внушающая страх хотя бы тем, что непонятна людям. Лесные хранители природы из семейства Шурале в пьесе Туфана Миннуллина «Душечка» элегантно, со вкусом одеты, разговаривают архаичным высокопарным слогом, подчёркнуто церемонны и живут высокими идеалами. В трактовке современных авторов Шурале становится символом естественного и здорового образа жизни…
Сказка, рассказанная Ильгизом Зайниевым, строится на двух ключевых вопросах, заданных главной героиней – девушкой по имени Сююмбике (Лейсан Миннахметова). Первый из них – «Кто ты?» – адресован соткавшемуся из воздуха чудищу (Ильдус Абдрахманов). А второй – «Кто я?» – повисает над притихшим зрительным залом. Поиск ответа на них и составляет сюжетную линию спектакля.
Практически не произнося ни единого слова, ну разве что совсем чуть-чуть нарушая речью мелодику постановки, Сююмбике и чудище, трансформировавшееся в Шурале, доброго и грустного волшебника, хранящего утекающее время, погружают нас в удивительную историю, сплетённую из сна и яви.
Многое хранится в сокровищнице Шурале – и предметы татарского прикладного искусства, и национальные лакомства, и атрибуты духовного достояния народа, но главная ценность, которую природный дух с печальными глазами хочет возвратить юной красавице, – крылья, способные поднять её над суетностью современной жизни.
В этом мире всё настолько перепуталось, что шкаф – портал в страну фэнтези – вызывает в памяти цикл повестей Клайва Стэйплза Льюиса о Нарнии, прыжки на кровати – странные сны Cirque du Soleil в «Corteo», а внезапно покрывшаяся плющом дверь или оживающий на вешалке плащ – многочисленные киноистории жанра хоррор. Но как же может быть иначе, если глобализирующийся по всем направлениям мир как в миксере перемешал и культуры, и традиции, и языки…
И Шурале стремится вывести из этого состояния Сююмбике, пробуждая в ней архетипическую память. И тогда в ход идёт самое настоящее волшебство, от которого сердце зрителя восторженно замирает, а сам он способен только безмолвно ахнуть, широко раскрыв глаза.
Когда из лаза для кошки (отдельные аплодисменты за неё художнику спектакля Сергею Рябинину) вдруг стремительно вырываются вьющиеся побеги и блокируют входную дверь, когда листы из книги разлетаются по комнате и кружат над головой Сююмбике, когда золотая мука сыплется из возникающего на твоих глазах решета, когда пустой плащ обретает телесные формы, превращаясь в духа природы, когда вынутая из Шурале душа становится цветком, а затем порхающей балериной, когда белоснежные крылья взмывают между стволов зачарованного леса к небесам, то в голове пульсирует только одна мысль: как такое возможно? В кино в таких случаях на помощь приходит компьютерная графика. Но здесь, в реальном сценическом пространстве в присутствии многочисленных зрителей… Как?
Ответ на этот вопрос могут дать только Альбина Шагалиева, Лариса Пасынкова, Айвар Гимаев и Эдгар Гайнуллин, обозначенные в программе как помощники Шурале. Живущие под покровом темноты в чёрных костюмах, они создают полную иллюзию мистического таинства и психологической сказочности, ставящую спектакль в один ряд с лучшими произведениями Тбилисского театра марионеток Резо Габриадзе. Абсолютная выверенность их движений, согласованность жестикуляций и перемещений, так, чтобы ни один лучик света не выдал их присутствия на сцене, побуждают говорить о них как о настоящих профессионалах своего дела.
Сплав эмоций, мгновенно изменяющееся настроение и поэтическую грусть Сююмбике, погружённую в воспоминания о прежних встречах с Шурале, филигранной пластикой передала Ляйсан Миннахметова. Гибкость и певучесть её движений заставляли зрителей забывать, что перед ними актриса-кукловод, а не танцовщица. Созвучная мелодике Фарида Яруллина, она являла собой образ наследницы высокой татарской культуры, исполненной поэтичности, глубокого лиризма и яркой образности.
Ильдус Абрахманов, приглашённый Ильгизом Зайниевым из Татарского государственного академического театра имени Галиасгара Камала на роль Шурале, удивительно точно и аккуратно дополнил Ляйсан Миннахметову, воссоздав светлую печаль в облике своего героя, певучие мелодии его души и благозвучную гармонию движений. Взор актёра был обращён внутрь себя и от этого возникало ощущение ностальгической скорби по минувшему. Непереводимое на русский язык «моң» – вот что такое Шурале в совместной творческой интерпретации сказочника Ильгиза Зайниева и подарившего лесному духу своё тело и актёрское мастерство Ильдуса Абдрахманова.
Но главным персонажем спектакля всё же остаётся музыка.
В оркестровке Рустема Абязова мелодии Фарида Яруллина обрели свежесть, яркость, сочность и неизмеримую глубину. Маэстро отличает способность очень бережно, тактично обходиться с оригиналом и в то же время придавать ему современное звучание. Так случилось и на сей раз. Даже знакомые с классическим произведением Фарида Яруллина слушатели воспринимали музыку как в первый раз: с Большой сюитой из балета Фарида Яруллина «Шурале», написанной Рустемом Юнусовичем много лет назад, произошло очередное перерождение – специально для состава оркестра La Primavera было сделано переложение.
Кроме этой сюиты в «SHURALE: Новая фантазия» звучат произведения Сары Садыковой, Рустема Яхина, Рашида Калимуллина, Алмаза Монасыпова, Загидуллы Яруллина… Музыка заполняет всё пространство пьесы, создавая особое настроение, особое переживание, особую лиричность.
Сценическое действие разворачивается сразу в нескольких измерениях.
Во-первых, в пространственном: в реальном мире и мире фантазии. Так и остаётся недосказанным, не выраженным вербально – в самом деле сказочный персонаж проник в наш мир или всё это грёзы Сююмбике, отыскавшей в пустой квартире книги о Шурале и старые бабушкины вещи: расшитые национальными узоры платки и ичиги, ярко украшенную гармонь и коромысло с вёдрами…
Во-вторых, во временном: в настоящем и в прошлом. Сююмбике вне всякого сомнения наша современница, но оказавшись среди старых вещей она вдруг теряет привязку ко времени, в ней как бы оживают воспоминания её далёких и не очень дальних предков.
В-третьих, в образном: в натурально-естественном состоянии и театрально-художественном. Переместившись в мир грёз, Сююмбике попадает в театр, где куклы разыгрывают перед ней заключительный акт балета «Шурале», когда она в пылающем лесу отказывается от крыльев, чтоб остаться с любимым. Те самые крылья и сберёг дух природы, чтоб отдать их героине новой фантазии…
На протяжении всего спектакля Сююмбике остается на грани двух миров, и это раздвоение чувств героини очень тонко воплощено в той хореографии, которую создала Салима Аминова. Она сама – хореограф, балетмейстер и режиссёр Татарского государственного академического театра имени Галиасгара Камала и остро чувствует это пограничье.
И понимает, насколько нужны сегодня эти крылья, которые позволят национальной культуре вновь обрести высоту. Может быть, именно потому и объединились на этой постановке представители разных коллективов – кукольного, камаловского и музыкального, чтоб и мы могли почувствовать, как близок и как одновременно далёк от нас манящий простор свободы, независимости и недосягаемости.
– У меня есть мечта, чтобы взрослые приходили по вечерам в кукольный театр, как в драматический, – не скрывает главный режиссёр «Экият». – И нам понадобится немало сил, чтобы приучить зрителя, что театр кукол, – это не только театр для детей, что кукольное искусство, – великое, оно может вызывать различные эмоции независимо от возраста.
Первый показ спектакля состоялся в рамках VII Международного «Абязов-фестиваля» на сцене Государственного Большого концертного зала имени Салиха Сайдашева 7 декабря прошлого года. И вот теперь, наконец, на исходе января «SHURALE: Новая фантазия» обосновался на родной сцене Татарского государственного театра кукол. В нынешнем репертуаре «Экият» теперь есть и музыкальная комедия «Ханума», и драма «Старик из деревни Альдермеш», и балетное фэнтези «SHURALE: Новая фантазия», а в ближайшем будущем, я искренне надеюсь, всё-таки появится та опера, о которой мы секретничали с Ильгизом Газинуровичем. Куклам и впрямь подвластны все театральные жанры.
Зиновий Бельцев.